Второй вальс Годара
2-e Valse, Benjamin Godard
Киев, Леон Идзиковский, 1890—1900
Старинные ноты для фортепиано
2-й Вальс, Бенжамен Годар, опус 56
Киев, издатель Леон Идзиковский, комиссионер Императорского русского музыкального общества (Kieff, Léon Idzikowski, Commissionaire de la Société Imperiale Musicale Russe), из серии «Choix de compositions modernes pour piano revues, doigtées et pédalées par W. Pouchalsky — Выбор современных сочинений для фортепиано, представленных и отредактированных В. Пухальским», выпуск 1890—1900 гг.
Красивейший из французских вальсов — так называемый «Второй вальс Годара» — представлен в антикварном издании Идзиковского в образцовой редакции с тщательно проставленной педалью (нотами и паузами).
Замечательную восьмую паузу в восьмом такте (и далее аналогично) обязательно нужно выдержать без педали, как-будто замирают сердца у танцоров и пианиста. Исполняя вальс стремительно, эти паузы можно удлинить, задерживая дыхание.
Второй вальс Годара упоминает Александр Грин в романе «Блистающий мир» (период 1921—1923 гг.), где главный герой Друд — фантастический летающий человек — говорит о нём, как о любимом музыкальном произведении. Действительно, мелодические линии пьесы очень похожи на воздушные пируэты какого-то волшебного летающего существа (а, впрочем, это свойство всех вальсов).
В более раннем рассказе «Племя Сиург» (период 1910—1914 гг.) Александр Грин также упоминает своё любимое фортепианное произведение:
«...Он спустился по трапу вниз и постучал в дверь каюты владельца яхты.
— Войдите! — быстро сказал Эли.
В каюте рокотал и плавно звенел рояль. Доктор, переступив порог, увидел в профиль застывшее лицо Стара. Потряхивая головой, как бы подтверждая самому себе неизвестную другим истину, Эли торопливо нажимал клавиши. Доктор сел в кресло.
Эли играл второй вальс Годара, а впечатлительный доктор, как всегда, слушая музыку, представлял себе что-нибудь. Он видел готический, пустой, холодный и мрачный храм; в стрельчатых у купола окнах ложится, просекая сумрак, пыльный, косой свет, а внизу, где почти темно, белеют колонны. В храме, улыбаясь, топая ножками, расставив руки и подпевая сама себе, танцует маленькая девочка. Она кружится, мелькает в углах, исчезает и появляется, и нет у неё соображения, что сторож, заметив танцовщицу, возьмёт её за ухо.
Неодобрительно смотрит храм.
Эли оборвал такт и встал...»
